[indent]монотонные удары капель по деревянному подоконнику словно писали музыку для этого дня, добавляя аккомпанементом глухой треск черепицы и потрескивание полена в старом камине. все остальные звуки словно умерли в этом доме, словно на них наложили селенсо, позволяя лишь этой симфонии существовать в стенах особняка. доркас боялась пошевелиться, впиваясь ногтями в подлокотник кресла. боялась дышать, словно если она издаст хоть звук, то ее заметят. словно, если она издаст хоть звук, то все станет реальностью. она не отводила взгляд, рассматривая витиеватые рисунки ковра стеклянными глазами, не моргая, боясь закрыть глаза даже на секунду. словно, если это случится, то лицо дареона появится перед глазами. или еще хуже - он появится перед ней.[float=right][/float]
[indent] этот дом еще никогда не был так пуст, будучи при этом полным народа. голоса тут еще никогда не звучали так приглушенно, словно каждый боялся потревожить другого, словно каждый старался быть невидимым тут. это далеко не первые похороны в доме медоуз, но колоссальная разница в том, что в первые не у кого не поворачивается язык сказать: "он прожил замечательную жизнь". потому что, джарви вас дери, не прожил! и нет, не потому что дареон был отвратительным человеком, нет. просто потому что эту фразу говорят, когда в окружении цветов в деревянном гробу ледит достопочтенный старик, а вокруг него стоят дети, чьи волосы уже тронула седина, внуки держат на руках правнуков, и их глаза наполнены грустью, но теплой, не раздевающие сердце в клочья, выворачивая все нутро на изнанку. в гробу не должен лежать молодой парень. родители не должны хоронить детей.
[indent] стоит доркас лишь положить руку на плечо лиоры, как та тут же к ней прижимается, словно стараюсь в ней спасение найти, словно стараясь с ней одним целым стать. тетя всегда для одры была неотделимой частью ее, но сейчас становилось не по себе от ее прикосновений, от ее горячих слез, что касались кожи доры даже через платье, - милая, ты же сможешь произнести речь?
[indent]  [indent]  [indent]  [indent]  [indent] и в этот момент все внутри нее обрушилось.

[indent]- дорея, тебе нужно что-то передать дареному? -опираясь рукой об перила лестницы, натягивая на ногу сапоги, дора изо всех сил старается прислушаться к тому, что кузина крикнет ей с крыши. то что она там не вызывало никаких сомнений. пожалуй, именно это ее соблазнило на перездоровавшийся в этот дом - собственная оранжерея, - нет, мне нужно к нему по делам заскочить, - и снова приглушенный крик. дети семьи медоуз не привыкли быть тихими. да и никогда не было в этом необходимости, когда вы живете в единственных двух домах в радиусе нескольких десятков километров, -  я вернусь через час, потерпишь.

[indent]дом кузена никогда не отличался особым порядком, но для доркас это было в своем роде сказочным местом, наполненным настолько удивительными вещами, что иногда ей казалось, что она снова вернулась в детство. [indent] -не трогай пожалуйста, - медоуз невольно прижала руку к груди, словно обожглась обо что-то, - это очень древний и опасный артефакт. и доркас снова рядом сними чувствует себя маленькой девочкой, ничего не умеющей, не знающей, словно он никогда не бегал с ней вместе по заднему двору, словно он никогда не играл с ней в игры придуманные ею самой. словно он всегда был взрослым и серьезным. она лишь через пару мгновений в себя приходит, наклоняя голову в бок, вспоминая, что она аврор. [indent] дареон внимательно, подняв палочкой соток в воздух, рассматривает его со всех сторон, замирая на том или ином моменте. сама доркас рассмотрела его в дольщика и поперек. почти готова поспорить, что за три дня она испробовала все заклинания, что знала, лишь бы раскрыть, что с этим свитком не так. выучила каждую трещинку, но все без толку, - ну, что скажешь? [indent] доркас выходит из дома кузена, счастливая, что он все же взялся за предмет. она лучше артефактолога не знает. она глубоко вдыхает воздух, поднимая лицо к небу, ловя губами снежинки, чувствуя как впервые за три дня у нее перестала болеть голова.

[indent] все что может сделать доркас - кивнуть в ответ. она с момента известия о смерти брата не слова семье не сказала. лишь слышала, как те перешептываются, что на ее плечи слишком много за последний год выпало - похороны родителей, теперь брат. они думали, что понимают, что она чувствует, не лезли в душу, давая побыть наедине со своим горем, но даже на дюйм не подозревали в каком котле сама дора варилась, выгрызая все свое нутро. она никому сказать не сможет, никогда не признается в семье, что "драконья оспа" чушь шишуги, что колдомедики не просто так задавались вопросом, как такой молодой парень смог подхватить ее. что его смерть не трагическая случайность, что его смерть - убийство, сотворенное руками одного из самых близких людей.
[indent] она чувствует, что ей буквально становится нечем дышать, прижимая ладонь к груди, чувствуя как комната начинает плыть перед глазами. пробираясь через толпу, чувствуя руки на своих плечах, она не видит лиц, лишь мутные, размытые очертания. и лишь когда капли касаются ее лица, ей становится немного легче, остовая из сумки сигареты, закрывая от дождя маленький огонек. она даже глаза не готова [float=left][/float]открыть, вдыхая дым, поднимая голову к небу, стараясь привести свое дыхание, свои мысли в порядок. стараясь придумать как ей вернуться туда, как стоять над могилой брата, догадываясь, что если бы не ты, то ничего бы не было. она глаза лишь открывает, когда темная тень появляется на лице, а ее руку сжимает чья-то ладонь. она даже не дергается, словно чувствует, что ей опасность не угрожает, словно где-то уже на подсознательном уровне знает, что сейчас все будет хорошо.
[indent] - как ты узнал? - ее голос тихий, сиплый, что ей тут же приходится прокашляться, словно это хоть как-то поможет. она снова его иголками встречает, не спрашивая, что он тут делает, потому что и без того знает, что это вопрос мысли не имеет. только тот, что она задала. фабиан всегда рядом с ней оказывался в самые тяжелые моменты, но впервые сжимал ее руку с такой силой, что у неё начинали болеть костяшки, но она даже не думала вырваться. единственно, что ей хочется сделать, прижаться к нему. словно рядом с ним никаких проблем не будет, словно он ее спасет от всего. но сможет ли от самой себя.
[indent] аврорат доркас научил эмоции при себе держать, научил оставаться холоднокровной, держать лицо даже перед смертельной опасностью, но рано или поздно любой, даже самый налаженный механизм ломается. медоуз чувствует, как ком подкатывается к горлу, как нос начинает неприятно щекотать, а перед глазами пелена появляется. она фабиана тянет подальше от дома дяди и тети, ближе к тому, что когда-то принадлежал ее семье, чувствуя как каблуки погрязают в мокрой земле, но не сбавляя шага, лишь бы оказаться как можно подальше ото всех лишних ушей. она палочкой дверь отпирает, чувствуя как запах старого дома ударяет по носу, как ее плечи начинают дрожать от поступающей истерики, - я не могу вернуться туда, - она запускает свои пальцы в волосы, опуская голову вниз, лишь бы не смотреть на него, - я не могу смотреть на них, я не могу произнести речь, - она мечется по маленькому коридору, как израненный зверь в клетке. словно, если она остановится, то все ее эмоции догонят ее окончательно, все от чего она бежала, настигнет ее. и последнее, что она хочет что бы видел пруэтт - ее разбитой.